Но замена или подкрепление задерживались!

И вот оно, блин, началось!

Главный механик – «в лепешку», и сейчас меньшей массой эсминец сумел быстрее набрать скорость, подрезая противнику путь. Но долго держать «полный ход» «Бесследному» невмоготу, однозначно!

А «юс нэви», сука, не сдавался!

– Продолжает следовать курсом сближения! – заводясь, повышал голос впередсмотрящий. – Дистанция два кабельтова. Сокращается.

Семь с лишним тысяч тонн «Ривза» против вдвое меньших эсминца, на сближении, всего-то в паре сотне метров, это существенный и неприятный аргумент.

На крейсере, наконец, сменили флажный набор…

– «Намереваюсь пересечь ваш курс по носу на удалении семь кабельтовых», – быстро перевели сигнальщики.

Затем на открытой волне ломаным, но вполне русском языке с «американца» озвучили:

«Дестройер бортовой номер 736! Вы опасно маневрируете! Ваш курс ведет имержензи…[89] к аварийному столкновению».

Командир, выхватив трубку переговорного устройства, запальчиво ответил на не менее ломаном, но вполне английском:

«Бортовой 24! А ваш курс ведет к опасности военного конфликта».

Между кораблями едва кабельтов… меньше! «Попахивало» навалом! Два «мостика» почти в упор смотрели друг на друга – за остеклением вполне читались злые побелевшие лица (кроме пары черных негроидных, понятно с чьей стороны). И то, что крейсер «смотрел» свысока в силу бо́льших размеров, не отменяло обоюдных повреждений, случись удариться борт о борт.

Можно только представить, как американский кэп, зло сверкнув глазами, пробормотав под нос «крейзи иван», приказал отвернуть.

Не выдержал, отступил… побоялся краску попортить у вверенного судна, а может, увидел нагоняемый БПК и не захотел оказаться под опекой сразу двух «русских».

Ход «уронили» почти синхронно, расходясь по интервалу.

С борта «американца» возмущенно моргал ратьер: «Вы нарушаете международное право свободного моря», и надо же… крупной артиллерии на этом типе крейсеров не было, сказано – УРО, так ничего лучше не придумали, как грозно ворочать палубную зенитную установку, подав на нее ракеты, и таким же образом пыжиться «фаланксом».

В ответ на «Бесследном» не менее вызывающе повернули артиллерийские и зенитные башни. Локаторы, все как приказали, на облучение не включали, но дистанция-то «в упор»! Хрен промажешь!

Боевые расчеты 130-мм артустановок произвели гидроперезарядку.

Управление счетверенными зенитными «автоматами» вывели на коллиматорный прицел. Развернули РБУ[90].

В общем, ощетинились совсем не безобидно.

И продолжали идти вровень, выдерживая интервал меж кораблями в два кабельтова – 370 метров!

А с неба снова наваливался F-18 – заходил в пологом пике со стороны носа!

Когда самолет далеко, кажется, что он несется прямо на корабль!

На «ходовом» «Бесследного», в преддверии очередного бешеного пролета, в ожидании какого-нибудь выкрутаса от плавучего соседа, скачут интонации докладов, смотрят, вертят головами, примеряются – учитывая близость «Ривза», если «хулиган» пройдет между кораблями, там, на крейсере, тоже должно перепасть по перепонкам.

Уже угадывались крылья, кили, легкий темный выхлоп – еще не врубил форсажные ревуны.

Так и есть – пройдет впритирку!

Крылатая машина уже несла свой стремительный оглушающий рев.

У кого-то не выдерживают нервы, найдя выход праведному – с кормы эсминца взметнулась сигнальная ракета.

Пилот проносящегося самолета, не успев понять – «что, где?!», лишь перед глазами что-то мелькнуло красное, не пойми куда, от неожиданности дернул ручку, реагируя, бросив машину в сторону.

А на «Ривзе» воспользовались пролетом истребителя, отстав резким реверсом на раковину «русского», выгадав момент, заложили левую циркуляцию, двинув на пересечение курса эсминца по корме.

– Мать вашу! – орал командир. – Кто это там, душу в три узла, пулял ракетницей?

Оглохшие на минуту на мостике его не слышат, только рты раззявленные – сами что-то пытаются докричать! Сигнальщик тычет пальцем за правый траверз, где креном заложил крейсер. Гремит команда, запаздывает, не доходя до рулевых и в «машинное».

Телеграф звякает на «стоп машина» – не дать пройти «супостату» по корме…

Затем приходит понимание, что крейсер, не добрав циркуляцией, просто врежется в оконечность под прямым углом… это тебе, мать его, не навал!

Старпом сам, оттолкнув матроса, двигает ручку на «полный».

Сташестидесятиметровая серо-стальная туша вражины проходит всего в пяти метрах от кормового среза эсминца, буравя кильватер!

При всем антагонизме и разнопоставленных задачах, наверное, обе команды (кто наблюдал момент воочию) вздохнули с облегчением.

«Ривз» между тем на удивление не рвется внутрь ордера, а совершив правый поворот, снова становится в параллель только с другого борта. На крыле его мостка высыпало народу, но не скалятся – видно, сами охренели от таких притирок!

– Хоть понимают, суки, что творят, – капитан 3-го ранга готов сплюнуть от досады, да до воды далеко, смотрит назад – там над самой морской поверхностью снова вырисовывается точка. – И эта тля опять летит.

– Товарищ командир, – пытается что-то донести сигнальщик, глядя на приближающийся «хорнет» наметанным глазом.

Ему, щурясь точно наводясь на цель, вторит вылезший наружу из «ходового» старпом:

– А ведь он, кажись, на крейсер метит. Нет? Ну, точно попутал! Мы ж, «супостатом» местами поменялись!

Истребитель заходил крайне низко, за ним уже тянулся след форсажного дымка, но еще на дозвуке, а потому раздирающий рев обгонял самолет, начиная вибрировать в перепонках.

Пилот действительно сначала не заметил подмены. И только на критических секундах сближения он вдруг сообразил, что выбранный им корабль несколько крупнее (проекция с кормы не давала правильную оценку)! Однако отворачивать, становясь на крыло, палубный ас, видимо, не рискнул, боясь чиркнуть об воду или об антенны соседнего эсминца, лишь поддернув машину вверх. В этом момент от брюха самолета отделился предмет, завертелся в воздухе, продолжая независимый полет по непредсказуемой траектории и… угодил прямиком на палубу американского крейсера в районе юта!

Вмиг вспыхнуло, заплясав оранжевым пламенем!

Взвыло жалобной сиреной на «Ривзе»!